Завершившаяся неделя немого кино, которую я устроила себе с целью заполнения непростительных пробелов, ничего не поколебала в моем представлении об этом периоде киноискусства. Разве что в мои кинобудни наконец пришел Гарольд Ллойд и спихнул Чарли Чаплина со второго места в списке немых комиков – на третье. (Бастер Китон всех милей, всех румяней и белей).
Жаль, что недели хватило всего на восемь фильмов. Зато теперь я могу с гордостью говорить, что пересмотрела все самое эпичное у Дэвида Уорка Гриффита, а еще – что Мэри Пикфорд круче, чем Лилиан Гиш.
читать дальше«Золушка» (Джеймс Кирквуд, 1914)
В этом фильме не было бы ничего особенного, если бы не Мэри Пикфорд. Золушка в ее исполнении – образчик актерского вкуса и чувства меры, которых так часто не хватает актерам великого немого. В то время как многие дивы, например Лилиан Гиш, которая сегодня послужит мне козлом отпущения, считали верхом профессионализма умение дико таращить глаза и истерически теребить в руках все, что суют в них реквизиторы, Пикфорд ведет роль настолько выверено и тонко, насколько это вообще позволяет формат немого кино. Ее Золушка – трогательная и немного смешная девочка-подросток, смирившаяся со своей судьбой. Она не ждет чуда – только благодаря своей доброте (поднесла воды хитро замаскированной фее-крестной) Золушка вовлечена в хоровод фантастических событий, итог которых известен всем – «и жили они долго и счастливо».
«Рождение нации» (Д. У. Гриффит, 1915)
The first epic fail film Гриффита. Американская нация рождается три с лишним часа в страшных расистских муках, во второй половине которых режиссер старательно водит хоровод вокруг задрапированных в белое мужчин, что практически означает: «Ура Ку-клукс-клану!» (Википедия пишет, что на первых показах фильма финальная скачка куклуксклановцев происходила под «Полет валькирий» – сегодня это было бы очень эффектно, жаль, никто не рискнет повторить).
С художественной точки зрения фильм малоинтересен (позвольте представить вам – режиссер Гриффит – каше, каше – режиссер Гриффит), а с политической точки зрения художественный фильм не должен быть интересен вообще. Но «Рождение нации» стоит посмотреть не только из археологического интереса. История двух семейств, положенная в основу эпического повествования, во многом архетипична (чтобы не сказать «банальна»
, и это делает сюжет фильма вполне симпатичным и даже чуточку захватывающим. А массовые сцены… Над массовыми сценами Гриффит гораздо лучше поработал в своем следующем фильме – «Нетерпимость».
«Нетерпимость» (Д. У. Гриффит, 1916)
Сняв вопиюще расистский фильм, Гриффит молитвенно сложил ладони и, засветив над головой электрический нимб, обратился к теме нетерпимости. С актерами Гриффит работать никогда не умел, поэтому заказал роскошные декорации Вавилона, древней Иудеи, пару кривеньких домиков для Варфоломеевской ночи и что-то из современности, затем согнал во все это великолепие пару сотен статистов – и понеслась. «Нетерпимость». Юдоль скорби каждые 15 минут мельтешит на экране, разрушая с таким трудом складывающийся художественный образ. В фильме одновременно рассказываются четыре истории, трактуемые режиссером как ярчайшие проявления старой, как мир, нетерпимости: падение Вавилона, распятие Иисуса Христа, расправа над гугенотами и современная Гриффиту деятельность общества гуманисток.
Масштабность декораций и массовых сцен в «Нетерпимости» потрясает. Пожалуй, это самый ранний фильм, в котором я увидела съемку не просто движущейся – парящей камерой, - и «наезд» камеры на персонажа. Однако это и все. Не берусь оценивать, насколько соответствует действительности утверждение, будто «Нетерпимость» развивается подобно симфонии – да, так кажется на первый взгляд, но, по-моему, со структурой фильма вовсе не все так гладко. Скажу одно: «Нетерпимость» - это то, что может случиться с вами, если вы хотите снять эпичненько, имеете деньги и парящую камеру, но совершенно не умеете работать с актерами.
«Сломанные побеги» (Д. У. Гриффит, 1919)
Фильм, который в руках более тонкого режиссера мог бы стать миленькой, хоть и банальной, мелодрамой. «Сломанные побеги» – яркое, но грубо сделанное кино, которое, в целом, похоже на некачественную мягкую игрушку – налицо ужасное, доброе внутри (по своему предназначению, то есть). В центре этой поделки Лилиан Гиш, работающая в манере «всё будет чересчур», и Ричард Бартелмесс, работающий в манере «всё будет медленно и печально». Последний, кстати, настолько убедительно старается быть нежным и утонченным, что действительно временами напоминает молодой побег некого восточного цветка, и если бы не чудовищная Лилиан Гиш, «Сломанные побеги» можно было бы полюбить.
«Последний человек» (Ф. В. Мурнау, 1924)
Теперь я люблю Фридриха Вильгельма Мурнау не только за «Носферату»: после трех картин Гриффита фильмы немецкого классика для меня – как бальзам на душу. Особенно «Последний человек» - превосходно срежиссированая история безумия. Сюжет фильма очень напоминает гоголевскую «Шинель»: главный герой работает швейцаром при крупном отеле; его должность среди мелкого люда считается ответственной и престижной, каждое утро он надевает идеально вычищенный мундир, приглаживает густые бакенбарды и с величайшим достоинством шагает к месту службы, провожаемый восхищенными взглядами соседок. Но вот герой, подойдя к отелю, замечает у входа нового швейцара и узнает от управляющего, что сам переведен на другую должность – служащего туалетной комнаты. Мир героя рушится. У него отбирают драгоценный мундир – словно вырывают почву из-под ног. Моментально меняется его внешний облик – из почтенного старца он превращается в страшное, громоздкое животное, в его фигуре чувствуется что-то медвежье. В припадках безумия ему кажется, будто бы здание отеля падает прямо на него – расшатывается само мироустройство, каким оно представлялось теперь уже последнему – по своей значимости – человеку. Для визуализации безумия, охватывающего главного героя, Мурнау использует приемы «размытия» и искажения кадра с помощью разнообразных фильтров, а также чисто экспрессионистские «неправильные» ракурсы. В итоге получается визуально очень выразительный фильм с прекрасной игрой Эмиля Яннингса, практически убитый последними двадцатью минутами неестественного хэппи-энда, доснятыми по настоянию киностудии.
«Фауст» (Ф. В. Мурнау, 1926)
В этом фильме Мурнау уходит от психологизма «Последнего человека» в сторону иллюстративной режиссуры – то есть, в сторону подхода, типичного для немого кино. «Не понимаю, как можно смотреть такое костюмное», - сказал бы один монтипайтоновский персонаж, хотя, на самом деле, костюмное Мурнау смотреть гораздо приятней, чем костюмное Гриффита, потому что когда Мурнау снимает костюмное, визуальные приемы никуда не деваются. Наоборот, фильм перенасыщен наложениями кадров и прочими излюбленными эффектами – потому что «немецкая народная сказка», то есть фантастика. Да и вообще, руки прочь от Мурнау, у него кадр хорошо выстроен.
«Наконец в безопасности» (Фред Си. Ньюмайер, 1923), «Застенчивый» (Фред Си. Ньюмайер, 1924)
Неделя немого кино просто не могла обойтись без комедий. Собственно, именно с них она и началась – с фильмов Гарольда Ллойда, с творчеством которого я по нелепому стечению обстоятельств была совершенно незнакома.
В немых комедиях я гораздо больше люблю трюки, чем сюжетное содержание, потому что как раз в разработке и постановке трюков и проявлялась индивидуальность артиста. Именно поэтому Бастер Китон остается для меня непререкаемым авторитетом в этой области – совершенно больной, безумный, потрясающий трюкач. Гарольд Ллойд занял достойное второе место в моем личном списке, потому что он тоже – безусловно – был болен на всю голову. Чего стоит один только хрестоматийный трюк с часами из фильма «Наконец в безопасности».
Вот такая у меня выдалась неделя немого кино. А у вас что хорошего?
Жаль, что недели хватило всего на восемь фильмов. Зато теперь я могу с гордостью говорить, что пересмотрела все самое эпичное у Дэвида Уорка Гриффита, а еще – что Мэри Пикфорд круче, чем Лилиан Гиш.
читать дальше«Золушка» (Джеймс Кирквуд, 1914)
В этом фильме не было бы ничего особенного, если бы не Мэри Пикфорд. Золушка в ее исполнении – образчик актерского вкуса и чувства меры, которых так часто не хватает актерам великого немого. В то время как многие дивы, например Лилиан Гиш, которая сегодня послужит мне козлом отпущения, считали верхом профессионализма умение дико таращить глаза и истерически теребить в руках все, что суют в них реквизиторы, Пикфорд ведет роль настолько выверено и тонко, насколько это вообще позволяет формат немого кино. Ее Золушка – трогательная и немного смешная девочка-подросток, смирившаяся со своей судьбой. Она не ждет чуда – только благодаря своей доброте (поднесла воды хитро замаскированной фее-крестной) Золушка вовлечена в хоровод фантастических событий, итог которых известен всем – «и жили они долго и счастливо».
«Рождение нации» (Д. У. Гриффит, 1915)
The first epic fail film Гриффита. Американская нация рождается три с лишним часа в страшных расистских муках, во второй половине которых режиссер старательно водит хоровод вокруг задрапированных в белое мужчин, что практически означает: «Ура Ку-клукс-клану!» (Википедия пишет, что на первых показах фильма финальная скачка куклуксклановцев происходила под «Полет валькирий» – сегодня это было бы очень эффектно, жаль, никто не рискнет повторить).
С художественной точки зрения фильм малоинтересен (позвольте представить вам – режиссер Гриффит – каше, каше – режиссер Гриффит), а с политической точки зрения художественный фильм не должен быть интересен вообще. Но «Рождение нации» стоит посмотреть не только из археологического интереса. История двух семейств, положенная в основу эпического повествования, во многом архетипична (чтобы не сказать «банальна»
, и это делает сюжет фильма вполне симпатичным и даже чуточку захватывающим. А массовые сцены… Над массовыми сценами Гриффит гораздо лучше поработал в своем следующем фильме – «Нетерпимость».«Нетерпимость» (Д. У. Гриффит, 1916)
Сняв вопиюще расистский фильм, Гриффит молитвенно сложил ладони и, засветив над головой электрический нимб, обратился к теме нетерпимости. С актерами Гриффит работать никогда не умел, поэтому заказал роскошные декорации Вавилона, древней Иудеи, пару кривеньких домиков для Варфоломеевской ночи и что-то из современности, затем согнал во все это великолепие пару сотен статистов – и понеслась. «Нетерпимость». Юдоль скорби каждые 15 минут мельтешит на экране, разрушая с таким трудом складывающийся художественный образ. В фильме одновременно рассказываются четыре истории, трактуемые режиссером как ярчайшие проявления старой, как мир, нетерпимости: падение Вавилона, распятие Иисуса Христа, расправа над гугенотами и современная Гриффиту деятельность общества гуманисток.
Масштабность декораций и массовых сцен в «Нетерпимости» потрясает. Пожалуй, это самый ранний фильм, в котором я увидела съемку не просто движущейся – парящей камерой, - и «наезд» камеры на персонажа. Однако это и все. Не берусь оценивать, насколько соответствует действительности утверждение, будто «Нетерпимость» развивается подобно симфонии – да, так кажется на первый взгляд, но, по-моему, со структурой фильма вовсе не все так гладко. Скажу одно: «Нетерпимость» - это то, что может случиться с вами, если вы хотите снять эпичненько, имеете деньги и парящую камеру, но совершенно не умеете работать с актерами.
«Сломанные побеги» (Д. У. Гриффит, 1919)
Фильм, который в руках более тонкого режиссера мог бы стать миленькой, хоть и банальной, мелодрамой. «Сломанные побеги» – яркое, но грубо сделанное кино, которое, в целом, похоже на некачественную мягкую игрушку – налицо ужасное, доброе внутри (по своему предназначению, то есть). В центре этой поделки Лилиан Гиш, работающая в манере «всё будет чересчур», и Ричард Бартелмесс, работающий в манере «всё будет медленно и печально». Последний, кстати, настолько убедительно старается быть нежным и утонченным, что действительно временами напоминает молодой побег некого восточного цветка, и если бы не чудовищная Лилиан Гиш, «Сломанные побеги» можно было бы полюбить.
«Последний человек» (Ф. В. Мурнау, 1924)
Теперь я люблю Фридриха Вильгельма Мурнау не только за «Носферату»: после трех картин Гриффита фильмы немецкого классика для меня – как бальзам на душу. Особенно «Последний человек» - превосходно срежиссированая история безумия. Сюжет фильма очень напоминает гоголевскую «Шинель»: главный герой работает швейцаром при крупном отеле; его должность среди мелкого люда считается ответственной и престижной, каждое утро он надевает идеально вычищенный мундир, приглаживает густые бакенбарды и с величайшим достоинством шагает к месту службы, провожаемый восхищенными взглядами соседок. Но вот герой, подойдя к отелю, замечает у входа нового швейцара и узнает от управляющего, что сам переведен на другую должность – служащего туалетной комнаты. Мир героя рушится. У него отбирают драгоценный мундир – словно вырывают почву из-под ног. Моментально меняется его внешний облик – из почтенного старца он превращается в страшное, громоздкое животное, в его фигуре чувствуется что-то медвежье. В припадках безумия ему кажется, будто бы здание отеля падает прямо на него – расшатывается само мироустройство, каким оно представлялось теперь уже последнему – по своей значимости – человеку. Для визуализации безумия, охватывающего главного героя, Мурнау использует приемы «размытия» и искажения кадра с помощью разнообразных фильтров, а также чисто экспрессионистские «неправильные» ракурсы. В итоге получается визуально очень выразительный фильм с прекрасной игрой Эмиля Яннингса, практически убитый последними двадцатью минутами неестественного хэппи-энда, доснятыми по настоянию киностудии.
«Фауст» (Ф. В. Мурнау, 1926)
В этом фильме Мурнау уходит от психологизма «Последнего человека» в сторону иллюстративной режиссуры – то есть, в сторону подхода, типичного для немого кино. «Не понимаю, как можно смотреть такое костюмное», - сказал бы один монтипайтоновский персонаж, хотя, на самом деле, костюмное Мурнау смотреть гораздо приятней, чем костюмное Гриффита, потому что когда Мурнау снимает костюмное, визуальные приемы никуда не деваются. Наоборот, фильм перенасыщен наложениями кадров и прочими излюбленными эффектами – потому что «немецкая народная сказка», то есть фантастика. Да и вообще, руки прочь от Мурнау, у него кадр хорошо выстроен.
«Наконец в безопасности» (Фред Си. Ньюмайер, 1923), «Застенчивый» (Фред Си. Ньюмайер, 1924)
Неделя немого кино просто не могла обойтись без комедий. Собственно, именно с них она и началась – с фильмов Гарольда Ллойда, с творчеством которого я по нелепому стечению обстоятельств была совершенно незнакома.
В немых комедиях я гораздо больше люблю трюки, чем сюжетное содержание, потому что как раз в разработке и постановке трюков и проявлялась индивидуальность артиста. Именно поэтому Бастер Китон остается для меня непререкаемым авторитетом в этой области – совершенно больной, безумный, потрясающий трюкач. Гарольд Ллойд занял достойное второе место в моем личном списке, потому что он тоже – безусловно – был болен на всю голову. Чего стоит один только хрестоматийный трюк с часами из фильма «Наконец в безопасности».
Вот такая у меня выдалась неделя немого кино. А у вас что хорошего?
@темы: cinematograph